[twilight-love]

Название: Капельками горячей крови
Автор: Daylighter aka Синяя Сво
Рейтинг: R
Пейринг: Эдвард Каллен/Белла Свон
Жанр: Ангст, Deathfic
Дисклеймер: Мне ничего не принадлежит. Все у Ст. Майер.
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждения: смерть персонажа
Саммари: Соткать новолуние из боли и слез, обагрить его алой кровью, укусить морозом, продирающим до самого сердца... и оставить лишь одно слово, почти вычеркнутое из жизни, - НАДЕЖДА.

Листья, грязно-желтые, мокрые от тяжелых дождевых капель, прелые и жухлые под ногами. Запах сырой мороси и промозглой земли.

Остервенело треплющий волосы ветер забивает обратно в глотку рыдания.

— Где ты?!

Слезы градом катятся из воспаленных опухших глаз, и сердце раненой птицей больно бьется о ребра, будто хочет вырваться на свободу, будто хочет вернуться к тому, кому оно принадлежит. И она задыхается от своей потери, теряется в несчастной любви, путается.

Секунды. Минуты. Часы.

Дрожь пробирает до самых костей.

А она все ждет, уговаривая онемевшее тело потерпеть еще немного, зная, что еще чуть-чуть, и сознание треснет от колотящего его озноба, лопнет, как стекло, сверкая тысячью разноцветных осколков ее истекающего кровью сердца. Но она все стоит, упрямо глядя в темноту расстилающегося перед ней осеннего ливня.

Ведь она хочет вернуть его?..

Тихий еле различимый в шуме дождя шепот срывается с обветренных искусанных до синяков губ:

— Где же ты?..

Сухие рыдания рвутся из груди, и горло сводит от судорожных всхлипов. Эдвард был прав. Он не хочет ее. Она не слишком хороша для него. Она его не заслуживает. Белла свернулась клубком и заплакала. Ведь он ушел... ушел... ушел!..

***

Теплая мужская куртка на плечах, и чашка немного поостывшего земляничного чая греет замерзшие пальцы, но не душу.

— Страдать бессмысленно, Белла, — твердо говорит оборотень, смотря ей в глаза, будто хочет загипнотизировать ее.

— Ты прав, Джейк... бессмысленно, — послушно соглашается Белла и бросает задумчивый взгляд в сторону леса, которого пока лишь едва-едва коснулась приближающаяся зима. — Страдать бессмысленно. И плакать — тоже.

А теперь попробуй объяснить это сердцу.

***

— Ты что, совсем рехнулась?! — разъяренно кричит на нее Джессика, но Белла практически не слышит ее.

Девушки вышли из ночного клуба, в который она по глупости согласилась пойти, и жуткая наркотическая музыка все еще гремит в ушах. Белла передергивается от отвращения, вспоминая девушек и парней, которых она видела сегодня — их лоснящаяся липкая от пота обнаженная кожа, неприятное тепло, волнами окатывающее сладковато-пьянящим головокружением, едкий сигаретный дым, перемежавшийся с кислотно-зелеными, розовыми и золотыми красками цветомузыки. И она, плотно прижимающаяся к какому-то сальному брюнету, что-то шепчущему ей на ушко, обнимающему ее за талию, целующему ее... Джессика едва увела ее от него.

Белла зажала ладонью рот и, нелепо согнувшись посреди дороги, зажмурилась, борясь с подступившей тошнотой и слезами, собравшимися в уголках глаз.

— Долбанная шизофреничка!

***

— Эдвард... Эдвард... Эдвард... — будто молитву шептала она, и ее голос едва слышен в заснеженном лесу. Мир шатался перед глазами, и сил идти по насквозь промерзшей земле с каждым шагом становилось все меньше.

Белла сомкнула веки, замедлив шаг, чувствуя, как легкие снежинки подают на ее щеки и не тают. Она замерзла. Она слишком холодная. Но все же не такая, как он. Боль сковала ее тело в своих ледяных объятиях, запечатлев ласковый поцелуй на лбу.

— Вернись... вернись... вернись...

«Ушел, ушел, ушел», — захохотал ветер, бросая горсть колкого сухого колючего снега ей в лицо и обдавая холодным дыханием смерти.

— Смерти... — эхом откликнулась на свои мысли девушка, широко распахнув карие глаза.

Нога зацепилась за что-то, и, потеряв равновесие, Белла упала, ободрав до крови щеку веткой какого-то куста.

Терпи, Белла. Терпи.

Но она не могла, и теперь рыдала в голос, исступленно колотя кулаками по снегу, размазывая по лицу кровь и слезы. Она плакала, захлебываясь слезами, как только плачут маленькие дети, как плачут те, кто знает, что потерянного не вернуть. А боль кованым из железа ножом все вонзалась в агонизирующее сердце так, словно хотела разодрать его в клочья.

Она бредила им. Джессика права. Она рехнулась, и поэтому приходит сюда — на место, где он простился с ней. Да-да, все только поэтому.

***

Да, она рехнулась, и только поэтому, увидев Эдварда в своей спальне, запрокинула голову и звонко засмеялась, трясясь всем телом, чувствуя, как взрезающий стеклом горло воздух застревает в глотке, не проходя в легкие.

— Белла?

Она уже задыхалась. Эдвард осторожно обнял ее за плечи, но Белла лишь продолжала смеяться. И вдруг она разрыдалась, судорожно всхлипывая между приступами то ли смеха, то ли плача.

— Как ты мог! — яростно заколотила она кулаками по его груди.

Сейчас главным было ударить как можно сильнее. Причинить как можно больше боли за все те дни, что его не было с ней рядом.

Эдвард коснулся ее щеки, тихонько и нежно гладя влажную от слез и пота кожу.

— Белла... — он наклонился к ней.

Белла застонала и стиснула его плечи, отвечая на его свирепый поцелуй с не меньшей яростью, вцепившись ему в волосы и вкушая вкус сладких, как мед, губ. Он потянул ее на пол, посадив к себе на колени и исступленно целуя ее грудь и задрожавший с его первым прикосновением животик.

— Ты ушел, — беспомощно захныкала она и сцепила руки на его шее, задрожав, когда он вошел в нее.

— Я вернулся.

— Вернулся?

— Я всегда возвращаюсь к тебе.

***

— Я всегда возвращаюсь к тебе.

Что-то громко хлопнуло, и сильный удар вышиб из легких, казалось, весь воздух, заставив тело выгнуться от боли.

Белла распахнула глаза и уперлась взглядом в деревянную ножку кровати. Стекла дрожали, казалось, что рама ходит ходуном, не в силах противостоять ярости ветра, проникающего внутрь.

С трудом поднявшись на ноги, она увидела, что рама треснула, и ветер, неся с собой снег и холод, свободно разгуливал по комнате.

Белла замерла. Сердце пропустило удар и забилось в бешеном темпе. Ледяная снежинка, упавшая ей на ладонь, больно ужалила теплую кожу, и на лице медленно расплылась блаженная улыбка.

Это он. Он вернулся. Это Эдвард.

— Эдвард! — громко хлопнув дверью и не обращая ни малейшего внимания на шум в комнате Чарли, закричала Белла, выскочив на крыльцо как и была в рваной синей футболке и шортах. Ее лицо сияло улыбкой, а дыхание окончательно сбилось. —Эдвард, ты где?

Тишина. И лишь ветер ответил ей: засмеялся, забираясь за шиворот, впиваясь иголочками в тело, холодя искалеченную душу.

— Эдвард? — тихо позвала она.

Понимание медленным обжигающим ядом заструилось по бешено пульсирующим венам.

Никого. Он не вернулся.

Дикий крик боли слетел с ее губ.

***

Обхватив голову руками, будто пытаясь не дать ей взорваться от боли, впиваясь ногтями в кожу, сидя в кресле перед окном, Белла медленно раскачивалась взад и вперёд.

Он не вернется.

Она захлёбывалась в своём горе, утягивающем её на самое дно.

Покалеченная душа жаждала смерти.

Что-то промелькнуло в окне. Белла подняла голову.

Кроваво-красные волосы казались змеями, шипящими в сумраке. Улыбка, больше похожая на оскал, сверкнула, как отравленная жидкость.

Белла медленно поднялась и подошла к окну. Она читала, что за душами смертных приходят жнецы, когда ангелы оставляют их.

Скрипнула щеколда. Щеку укусил холодом ледяной ветер, замурчал, проникая под кожу, впиваясь коготками в израненное сердце. Возможно, и смерть бывает приятной.

Белла медленно, словно сопротивляясь толще воды, перелезла на крышу террасы, так и не разорвав зрительный контакт. На заостренном лице ни намека на цвет за исключением красного мазка губ, растянутых в гротескно-широкой торжествующей улыбке.

Виктория смотрела на нее алыми глазами.

Вдох.

Я пришла.

Выдох. Карие глаза расширились, мелко задрожали от напряжения, словно налитые свинцом руки распахнулись в приглашающем жесте.

Я — твоя добыча.

Виктория улыбалась. Она поднялась в полный рост, секунду балансируя на краю крыши, и вдруг исчезла, оставив за собой лишь эхо смешка.

Белла подбежала к краю — перед ней раскинулся лес.

В следующую секунду толчок сбил Беллу с ног, ее протащило по крыше, и на секунду мир перевернулся, завертелся в бесконечном хороводе, мелькая разноцветными пятнами. Вихрь неряшливых клякс резал глаза, и она летела, проваливаясь в зыбкую темноту.

А потом был удар, выбивший из легких воздух, и боль, разорвавшая тело на куски.

***

Музыка ветра звучала в ушах, он в жизни не бежал так быстро — ударившись о землю руками и коленями рядом с ней с такой силой, что казалось, переломал себе кости. Горло сжалось от резкой боли — воздух вокруг пропитался солью и медью. Кровью.

Он склонился к ней, ее веки дрогнули и приподнялись, она подняла на него темные глаза, в которых мелькнуло какое-то удивление и сразу же — готовность принять как неизбежное то, что он очутился рядом:

— Эдвард?

— Ага, — его голос сорвался на шепот, — это я…

— Ты здесь... Я знала, что ты услышишь меня. Я знала, что ты... вернешься, — ее дрожащая рука коснулась его лица, и Эдвард вздрогнул — ее кожа была почти такой же холодной, как и его собственная. Белла чуть улыбнулась. — Ты всегда возвращаешься ко мне.

— Нам нужно к Карлайлу, — его голос дрожал, в голове была каша.

Он подхватил ее на руки, но Белла неожиданно слабо вскрикнула. Из ее глаз брызнули слезы, на бледных веках проступили синие вены, грудь судорожно поднялась и опала.

— Мне больно, — прошептала она.

И он не смог. Не смог сказать «ну, потерпи немного», слова просто пропали, словно он никогда не знал человеческую речь. Осторожно опустив ее на землю, он стянул с себя свитер и подложил его ей под голову — светлая ткань тут же окрасилась в красный цвет.

— Эдвард, — позвала она тебя, и он содрогнулся — настолько тихо и ровно звучал ее голос.

Слабый по-зимнему холодный свет солнца посеребрил ее веки, делая белоснежную кожу прозрачной — казалось, будто можно прямо сквозь нее смотреть на свет, и тот непременно будет виден, как просвечивает огонек газовой лампы сквозь тончайшую папиросную бумагу.

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что, — ее дыхание опалило щеку. — Я хочу, чтобы ты жил дальше.

Боль электрическим током прошла по телу. Он выпрямился — на щеке остался след, как от какой-то жуткой помады — кровавый след ее губ.

— Ты поправишься, Белла, — голос Эдварда звучал твердо, хотя внутри все дрожало от невыносимой муки. — Ты простишь меня...

Белла посмотрела на него своими шоколадными глазами и мягко улыбнулась. Грудь сдавило и стало трудно дышать.

— Ангелы оставляют людей, когда приходит их время, — с той же слабой улыбкой прошептала она.

Эдвард яростно замотал головой.

— Нет, нет...

Она сделала глубокий вдох — и моментально подавилась, закашлялась. Кровь крошечными рубиновыми капельками оросила его рубашку, враз ставшую алой и влажной. К горлу подступила тошнота.

— Ты должен.

Веки Беллы сомкнулись.

Неподалеку догорал костер из останков Виктории — Эммет и Джаспер поработали на славу. Ветер остервенело бил в лицо, и холодное солнце серебрило тоненькие дорожки слез на щеках Беллы. А Эдвард все продолжал стоять перед ней на коленях, как ангел.

Как ангел, навсегда потерявший свои крылья.