Фанфик.

[twilight-love]

Название: Внутренние противоречия
Автор: Schnizel
Персонажи: Карлайл Каллен, Аро Волтури, остальные Волтури эпизодически
Рейтинг: PG-13
Саммари: Версия о том, как Карлайл жил некотрое время вместе с Волтури
Статус: в процессе


***
Год одна тысяча семьсот пятьдесят первый от Рождества Христова вампир по имени Карлайл Каллен встретил в звании профессора медицинского факультета флорентийского университета, который еще в 1472 году был перенесен в город Пизу. Своего звания Карлайл удостоился после того, как под именем Уильяма Каллена, шотландского врача, он опубликовал свой труд, посвященный «нервному принципу» регуляции всех жизненных процессов в организме. Карлайла считали самым молодым преподавателем университета, ибо никто и догадаться не мог о его истинном возрасте. Впервые в жизни у него было все, о чем он мог только мечтать – доступ к огромной университетской библиотеке и лаборатории, обширная практика, уважение коллег и учеников. Однако, высокое звание подразумевает куда большую социализацию, нежели Карлайл желал бы для себя, исходя из соображений безопасности. Он стал вхож в лучшие дома, и не одна пара восхищенных женских глаз с замиранием задерживалась на статной фигуре молодого профессора. При иных обстоятельствах он мог бы рассчитывать на весьма и весьма выгодную партию, способную вознести его к вершинам социальной лестницы, но учитывая тот факт, что малейшая неосторожность несла угрозу его нынешнему положению, да и самому его существованию, чрезмерное внимание к своей персоне Карлайлу крайне мешало. Поразмыслив, он распустил слух о невесте, которая, якобы, ждет его в Англии, так что количество приглашений с целью сватовства резко уменьшилось, что заставило его успокоиться и потерять бдительность.
Мужчинам всегда было свойственно недооценивать силу женских чувств и женскую наблюдательность. Все это время Карлайл не замечал еще одной пары влюбленных глаз, следивших за ним то с восторгом, то с ревностью, то с вожделением с самого первого дня как он поселился в Пизе. Катарина Паччиоли, молодая вдова, в доме которой он снимал комнату, снедаемая страстью и любопытством, прилагала все усилия, чтобы побольше узнать о своем постояльце, ставшем предметом ее грез. Столь пристальное внимание рано, или поздно должно было привести к фатальным последствиям для Карлайла. Влюбленность Катарины постепенно переросла в одержимость, а когда по некоторым признакам она начала догадываться о нечеловеческой природе красавца-профессора и в ее голове прочно засела мысль о Дьяволе в человеческом обличье, она обратилась в ненависть. Немаловажную роль в этом процессе трансформации чувств сыграла также та учтивая холодность, с которой держался Карлайл, и которая заставляла сердце молодой вдовы трепетать от обиды и ревности. Единственным оружием Катарины был ее язык, так что слухи, распускаемые ею, потихоньку поползли по городу и достигли ушей университетского начальства. В просвещенном восемнадцатом веке людей уже не обвиняли в ереси и не сжигали на кострах, но суеверия были по-прежнему сильны, а влияние церкви по-прежнему велико. Карлайлу пришлось пережить две очень неприятные недели, во время которых он пытался спасти свое доброе имя и репутацию. Частично ему это удалось – душевное здоровье Катарины сильно пошатнулось из-за глубоких переживаний, так что ему без труда удалось добиться признания ее невменяемой и отправки на принудительное лечение в клинику Святого Христофора. Однако, слухи никуда не делись, так что дальнейшее пребывание в Пизе стало представлять для Карлайла опасность. Впрочем, эта опасность была незначительной по сравнению с угрозой иного рода – скандал с его участием достиг ушей соглядатаев могущественного вампирского клана Волтури, с древнейших времен взявшего на себя миссию сохранить в тайне существование вампиров. Волтури славились тем, что кара за проступки, подобные тому, который совершил Карлайл, всегда была скорой и неотвратимой. Другой на месте Карлайла пустился бы в бега, в поисках убежища где-нибудь в дальнем уголке неизведанных земель, но Карлайл предпочел добровольно отправиться к Волтури и с достоинством принять то, что уготовила ему судьба.
Путь от Пизы до Вольтерры он проделал своим ходом, что было всяко быстрее, чем если бы он воспользовался экипажем. По пути его пару раз посещало малодушное желание устроить себе убежище где-нибудь среди дикой природы, где ищейкам Волтури будет сложно его обнаружить, поселиться в нем, охотиться ради пропитания, читать книги, проводить исследования по мере возможности, просто ЖИТЬ, в конце концов. Греться на солнце, не боясь немедленного разоблачения, мокнуть под дождем, смотреть на звезды. Желание было мимолетным, оно быстро таяло под напором суровой реальности, будто снежный сугроб под лучами солнца. Провести вечность в страхе, все время прятаться от чужих глаз, не имея возможности заниматься тем, в чем состояло его призвание – лечить людей. Нет, такая жизнь его категорически не устраивала. Карлайл удивлялся своему вдруг проснувшемуся желанию жить, жгучему и одновременно по-детски жалобному. А ведь было время, когда он столь же яростно стремился свести счеты с жизнью. С тех пор много воды утекло, как говорили люди. Он принял себя, принял свою сущность. Он ни разу не попробовал человеческую кровь, наоборот – он спасал людей от смерти, исцеляя их хрупкие оболочки. Сколько их было, спасенных жизней, Карлайл не считал. Но каждая из них наполняла его душу осознанием того, что Господь принял его, такого как есть, и даровал прощение и искупление.
Он вошел в Вольтерру ранним утром, вынырнув из пелены дождя подобно призраку. Город показался ему угловатым и громоздким, темным и угрюмым в своей закостенелой древности. Несмотря на ранний час и непогоду улицы были заполнены народом – грубые башмаки крестьян из окрестных деревень месили грязь на мостовой, а тяжело нагруженные повозки медленно ползли по узким улочкам; состоятельные горожане предпочли в этот день остаться дома, либо передвигались в каретах и носилках. Карлайл неторопливо шагал вперед, не особо оглядываясь по сторонам и аккуратно обходя прохожих и повозки; его намокший плащ тяжело свисал с плеч, обвиваясь вокруг ног, сапоги увязали в раскисшем месиве, что покрывало мостовую. Капли дождя срывались с обвисшего капюшона и падали ему на лицо, а он машинально слизывал их языком. Ему было абсолютно некуда спешить. Вампиры ощущают окружающий мир иначе, чем люди. Иногда мир для них похож на острую бритву – он режет все органы чувств своей пронзительной ясностью и примитивной простотой, сводящей с ума. Свет кажется чересчур ярким, звуки чересчур громкими, запахи просто непереносимыми. Нет, Карлайл уже давно не реагировал на запах человеческой крови. Зато запахи человеческого бытия, вроде вони сточных канав, отхожих мест и прогорклого масла из ближайшей таверны, казалось, окутывали его с ног до головы, забивали ноздри, застревали в горле липким комом. Будь он человеком, сейчас он наверняка чувствовал бы тошноту. Подумать только, стоило ему провести какое-то время на свежем воздухе, как его привычка к запахам человеческих городов начала ему изменять.
Первый же горожанин, к которому он обратился с вопросом, указал ему дорогу к особняку Волтури, и вот он уже стоит перед фасадом огромного здания, в архитектуре коего этрусский стиль был заметен более, чем во всех прочих, что встречались ему по пути. Карлайл стоял несколько секунд, задрав голову и наблюдая, как дождь падает сверху сплошной пеленой, похожей на тончайшее кружево, а купол и крыша особняка, уходят ввысь, как будто растворяясь в серой дымке, и лишь потом решительно протянул руку к дверному молотку.
Внутри у него сложилось стойкое ощущение, что его ждали. Впрочем, странно было бы, если бы могущественные Волтури, с их невероятными способностями, не почуяли бы незнакомого вампира на своей исконной территории. Встретивший Карлайла юноша лет двадцати, одетый в лакейскую ливрею, несомненно, являлся человеком. Не подлежал сомнению также тот факт, что молодой человек был прекрасно осведомлен кому именно он служит. Он молча поклонился гостю, едва заметно улыбнувшись уголками губ в ответ на удивленный взгляд, взял с комода подсвечник и жестом пригласил Карлайла следовать за собой. Путь по длинным, извилистым коридорам, узким переходам и лестницам Карлайл запомнил плохо. Он и не старался его запомнить, поскольку в любом случае не собирался спасаться бегством. Испытывал ли он страх? Скорее да, чем нет. Хотя его чувство сложно было назвать страхом в человеческом понимании этого слова. Ощущения вампира менее остры, чем человеческие, но более насыщенны и глубоки. Его сердце не билось сильнее, а кровь не разгоняла по жилам адреналин, но неприятное тянущее чувство внутри, некая смесь трепета перед неведомым, сожаления о том, что он мог бы сделать, но не успел и любопытства, становилось сильнее с каждым пройденным шагом. Когда в конце очередного коридора забрезжил свет и послышались отдаленные голоса, он со смутным облегчением понял, что они наконец-то на месте. Его провожатый, все так же молча, отступил в сторону, жестом приглашая его войти в помещение, откуда лился свет и слышались голоса, и Карлайл шагнул вперед, навстречу судьбе.

***
- Нееет, прошу вас! Пощадите! Умоляю вас!
Высокий резкий голос бил по ушам, ввинчивался в мозг подобно сверлу. Карлайл так и замер у входа в округлой формы просторный зал, выложенный белым камнем. Вампиры в количестве семи душ, что находились внутри, не обратили на него ровно никакого внимания. Трое из них царственно расположились в широких удобных креслах на возвышении, еще четверо – двое мужчин и две женщины стояли вблизи кресел полукругом; все они неотрывно глядели на последнего участника этой мизансцены, который, стоя на коленях, корчился, подобно червю, у самого возвышения, не прекращая жалобных стенаний.
Слегка оправившись от потрясения, Карлайл внимательнее рассмотрел всех, кто находился в зале. Трое мужчин в креслах, несомненно, были основатели клана Волтури – Аро, Кай и Марк. Кай выглядел самым старшим, на его неподвижном, будто вырубленном из камня лице, обрамленном темно-русыми прядями, не читалось и намека на эмоции; длинные светлые волосы Марка, самого молодого из троих, были зачесаны назад, его красиво очерченные губы презрительно кривились, а на подвижном, с капризными чертами лице Аро застыло странное выражение доброжелательности, смешанной с любопытством, совершенно неуместное в данной ситуации. Про остальных можно было сказать лишь, что они наверняка являлись приближенными троицы и, несомненно, обладали сверхъестественными способностями. Невысокая девушка со светлыми волосами и ангельским личиком ребенка глядела на корчившегося вампира с явным удовольствием; лицо очень похожего на нее молодого человека не выражало никаких эмоций, как и лица остальных двух вампиров – темноволосого великана и среднего роста женщины с ничем не примечательной внешностью.
- Ах, Клавдий-Клавдий! – голос Аро оказался мягким и приятным на слух, а в его тоне явственно звучали укоризненные нотки отца, отчитывающего непутевого отпрыска, - Как ты мог так с нами поступить? Со всеми нами? Ты же понимаешь… Ты все понимаешь.
- Прошу вас, монсеньор! – простонал коленопреклоненный вампир, - Сжальтесь!
- Я бы рад, друг мой. Я был бы рад, ты же знаешь. Я не жесток, отнюдь. Но я неукоснительно соблюдаю закон. Феликс, - едва заметным движением головы Аро сделал знак высокому темноволосому вампиру, и лицо последнего вмиг оживилось – глаза сверкнули, широкий рот растянулся в улыбке, обнажая клыки. Двигаясь легко и упруго, будто хищник, великан спустился с возвышения и приблизился к провинившемуся, который шарахнулся от него с пронзительным вскриком, больше напоминающем жалобный писк.
Оцепенев от ужаса, Карлайл наблюдал, как Феликс своими широкими лапищами обхватил голову слабо трепыхающейся жертвы и сдавил что есть силы. А сил у него было столько, что череп Клавдия спустя пару секунд давления треснул, будто гнилой орех, и осколки твердой плоти посыпались на мраморный белоснежный пол. Едва затих предсмертный вопль жертвы, спугнувший стайку летучих мышей, что ютились наверху, под самым куполом, как Аро Волтури произнес уже другим тоном – холодным и деловитым, без намека на доброжелательность:
- Алек, распорядись, чтобы здесь прибрали.
Молодой человек, так похожий на девушку с ангельской внешностью, слегка поклонился и вышел из зала, и лишь после его ухода внимание Аро обратилось на Карлайла, который так и остался стоять у входа, потрясенный увиденным. Единожды поймав взгляд Аро, Карлайл уже не мог отвести глаз – мерцающая ярко-алым радужка, обрамленная чистыми голубоватыми белками и слегка пульсирующие зрачки притягивали и завораживали помимо воли смотрящего. Выражение живого, подвижного лица старшего Волтури менялось столь стремительно, что за ним было сложно уследить. Буквально минуту назад он сочувствующе улыбался вампиру, которого затем приказал убить; при взгляде на останки убитого он щурил глаза и брезгливо поджимал губы, а теперь его лицо прямо-таки излучало приветливость гостеприимного хозяина. У Карлайла слегка закружилась голова; каким-то шестым чувством он ощутил, что все увиденное им в этом зале, было спектаклем, сыгранным персонально для него. Осталось лишь понять с какой целью.
- Карлайл Каллен! – голос Аро, сделавшийся вдруг на диво переливчатым и мелодичным, казалось, привлек к скромной персоне Карлайла всеобщее внимание, - Вернее сказать, доктор Каллен! Добро пожаловать! Лишь сегодня мы собирались послать за тобой, но ты предвосхитил наше желание увидеть тебя нашим гостем. Весьма, весьма отрадно!
Собрав в кулак все свое мужество, изрядно пошатнувшееся после зрелища казни, Карлайл шагнул вперед, на середину зала и поклонился всем присутствующим – учтиво, но без малейшего намека на подобострастие.
- К вашим услугам, монсеньоры!
На миг он ощутил себя бабочкой, пришпиленной к полу – все, кто находился в зале, обладали столь сильной энергетикой, что их пристальное внимание показалось ему некой осязаемой субстанцией. Он с трудом заставил себя поднять голову и вновь встретить взгляд Аро. Мягкая улыбка на лице последнего отнюдь не вводила Карлайла в заблуждение, ибо он имел возможность убедиться, что Волтури способен обречь любого на смерть не переставая улыбаться. Впрочем, на лицах Кая и Марка он также не обнаружил ни следа каких-либо негативных эмоций, преобладающим чувством было, скорее, любопытство.
- Ну, услуги доктора нам вряд ли понадобятся, - шутливо заметил Аро, вызвав у остальных Волтури легкий смешок, шелестящим шорохом пронесшийся по залу, - А вот задать тебе пару вопросов было бы не лишним. Итак, надеюсь, ты расскажешь, что же на самом деле произошло в славном городе Пиза? Мы обладаем кое-какими сведениями о том прискорбном происшествии, но было бы не лишним услышать твою версию.
Признаться, Карлайл не был готов к такому развитию событий. Он и подумать не мог, что его выслушают, прежде чем убить. Впервые за все это время в глубине его души затеплилась надежда. Он начал говорить – сперва слегка неуверенно, затем все более смело и связно. Когда он закончил, на секунду в зале повисла тишина, нарушенная затем Марком.
- Почему ты не убил эту женщину? Она представляла для тебя угрозу.
Карлайл промедлил секунду, прежде чем ответить. Он инстинктивно чувствовал, что упоминание о его жизненных принципах и о милосердии будет здесь и сейчас крайне неуместным и даже способным ему навредить.
- Монсеньор, на тот момент убийство могло лишь подтвердить распускаемые ею слухи. Если бы ее вдруг нашли мертвой при невыясненных обстоятельствах, то подозрение, прежде всего, пало бы на меня.
Марк кивнул, явно удовлетворенный ответом, а Аро, слушавший Карлайла все это время с выражением глубокого понимания и сочувствия, улыбнулся, потирая ладони друг о дружку.
- Ну-с, а теперь нам осталось нанести последний штрих, и картина будет завершенной, – Спустившись с возвышения, Аро остановился рядом с Карлайлом. Удивительно, но они были почти одного роста. Снизу Аро выглядел по-королевски величественно, а вблизи это ощущение терялось. Гладкая, белоснежная кожа лица Аро делала его похожим на драгоценную фарфоровую маску; его живая мимика странным образом нарушала это впечатление, так что угловатые черты все время менялись, создавая иллюзию некоего колеблющегося марева, а глаза жили своей собственной жизнью, оставаясь неподвижными и практически не меняя выражения. Не сводя с Карлайла пронзительного взгляда, Аро протянул ему руки, ладонями кверху. – Позволь мне узнать твои мысли. Когда мы убедимся, что ты был с нами абсолютно честен и искренен, нам будет проще решить твою судьбу.
Да, Карлайлу доводилось слышать об этой способности старшего Волтури. Одним прикосновением тот мог прочесть все мысли человека, либо вампира, даже те, что были забыты и спрятаны в самые дальние уголки памяти. Карлайл уже достаточно овладел собой, чтобы не продемонстрировать ни тени страха, или колебания, поэтому, не промедлив ни секунды, он возложил руки поверх ладоней Аро. Ощущение было странным – тянущее и слегка щекочущее присутствие чужого разума где-то на обочине сознания. И смутное чувство стыда, как будто его раздевали догола, обнажая то, что он предпочел бы скрыть даже от себя самого. Все это длилось недолго; отстранившись, Аро шумно втянул ноздрями воздух, по-птичьи склонил голову набок, разглядывая Карлайла, будто некую любопытную диковинку.
- Изумительно, - произнес он, наконец. – Я бы сказал, просто потрясающе. Есть, над чем поразмыслить. Спасибо, что почтил нас своим визитом, доктор Каллен. Нам потребуется время, чтобы обдумать все факты, касаемые твоего дела. А пока предлагаю тебе воспользоваться нашим гостеприимством. – По щелчку пальцев Аро, давешний молодой лакей появился на пороге зала, отвесив поклон, - Стефано проводит тебя в твои покои.

***
Стоило окончательно сбитому с толку Карлайлу покинуть зал, как Аро, жестом приказав младшим Волтури удалиться, обернулся к своим братьям с выражением детского незамутненного восторга на лице.
- Нет, это совершенно немыслимо! Я был уверен, что это всего лишь слухи, потому что такого просто не может быть в природе. Но он на самом деле ни разу не пробовал кровь человека!
- Даже если так, тебе-то что за печаль, - Кай, до нынешнего момента похожий на каменную статую, пошевелился в своем кресле, - Мы могли бы принять решение касательно Каллена прямо сейчас. Его вина неоспорима, но его действия не привели к фатальным последствиям, так что можно было бы и отпустить его восвояси, тем более что он уже достаточно напуган, и впредь не наделает ошибок. Но ты зачем-то решил задержать его здесь. Я тебя не понимаю, Аро.
- А я понимаю, - подал голос Марк, - Аро у нас знатный коллекционер. Любит собирать всякие диковинки. Причем, вне зависимости от того, способны ли его новые приобретения принести выгоду нашему клану. Кажется, наш братец только что обзавелся новой игрушкой.
Аро театрально поклонился брату в ответ на последнюю реплику.
- Ты весьма проницателен, Марк, надо отдать тебе должное. Наша жизнь слишком скучна и размерена, надо же как-то развлекаться. Я готов заключить с вами пари, что я заставлю Карлайла Каллена нарушить свое целомудрие.
- Насколько я понимаю, - раздумчиво произнес Кай, - этому юноше уже около века. Он пил кровь животных с самого своего обращения, соответственно его основные инстинкты так и не пробудились. Кроме того, он обладает сильными моральными устоями и верой в Бога. Признаю, что в подобном пари есть смысл.
- Поддерживаю, - произнес Марк, кривя губы в усмешке, - Ты забыл добавить, брат, что Каллен далеко не глуп и хорош собою. Да, это будет чертовски забавная игра.

Комната, куда отвели Карлайла, была обставлена по-спартански, с человеческой точки зрения. Узкая кровать с тонким матрасом из соломы, небольшой шкаф для одежды, комод с широким, овальной формы зеркалом, узкое окошко с толстым стеклом, похожее на бойницу и почти не пропускающее света снаружи. Но с точки зрения вампира, который не нуждался в отдыхе и удобствах, это было даже чересчур обильно обставленное помещение. Мельком глянув на себя в зеркало, Карлайл со вздохом коснулся своего лица. Перипетии последних недель не могли не оставить на нем следа, будь он хоть трижды вампиром. Он смутно помнил, когда охотился в последний раз, так что теперь его золотистые глаза слегка потускнели, а кожа казалась гипсово-блеклой, будто у куклы. Что ж, он готовился умереть, а когда готовишься умереть, то не особо заботишься о пропитании. Но теперь ситуация изменилась, и его казнь откладывается на неопределенное время. Если она вообще состоится. Насколько он успел понять по реакции Волтури на его рассказ, его проступок не был настолько фатально серьезен, чтобы обречь его на смерть. Надежда, совсем недавно зародившаяся в его душе, потихоньку крепла и пускала корни. А вместе с ней разгорался и голод. В этом не было ничего страшного и непоправимого, стоило лишь разок поохотиться. Но теперь сложность заключалась в том, что он оказался запертым в четырех стенах, в ожидании момента, когда решится его судьба. Что ж, видимо ему придется потерпеть. Карлайлу было не привыкать к лишениям, оставалось лишь надеяться, что разбирательство его дела не затянется надолго.
Стук в дверь прозвучал для него совершенно неожиданно; учитывая тот факт, что вампир способен был услышать шаги идущих по коридору людей задолго до того, как они приблизятся к его двери, можно было судить о глубине той задумчивости, в которую погрузился Карлайл.
- Войдите, - незамедлительно откликнулся он, поворачиваясь к двери.
- Синьор, - давешний молодой слуга, одетый уже немного иначе, появился на пороге, но на этот раз не один. Его сопровождала совсем молоденькая девушка, почти подросток. У нее было бледное, без кровинки, совсем детское личико с метущимся взором больших карих глаз и крепко сжатыми губами, слегка вьющиеся каштановые волосы, маленькие, изящные руки с ободранными костяшками пальцев и обкусанными ногтями. Одета она была бедно, но опрятно. Карлайл сосредоточил все свое внимание на девушке, подмечая малейшие детали и ощущая некую смутную тревогу. Слуга почтительно поклонился. – Монсеньор Аро Волтури прислал вам подарок в знак гостеприимства, - с этими словами парень слегка подтолкнул девушку вперед, - Вы, верно, проголодались с дороги.
Карлайл, застыл, не в силах поверить своим ушам. Мысли неслись в голове – быстрые, сбивчивые. «Как же так, он же заглядывал в мою душу, он же знает…». Ему понадобилась пара минут, чтобы понять, что его откровенно искушают. Глаза его вмиг сузились, губы сжались в тонкую полоску.
- Тебя зовут Стефано, верно? – обратился он к слуге.
- Нет, синьор, меня зовут Витторио. Стефано мой брат-близнец.
- Скажи мне Витторио – кто эта девушка?
Тот удивленно приподнял бровь. Очевидно, его хозяева не сильно интересовались именами своих жертв. Однако, он не замедлил с ответом.
- Она дочь кузнеца, синьор. Ее отец очень любит выпить и вдобавок азартный игрок. Недавно он проигрался по-крупному и продал свою дочь в публичный дом. Её никто не хватится, если вас это беспокоит.
Карлайл так и застыл посреди комнаты, судорожно сжав кулаки. Он много раз сталкивался с подобными вещами, но так и не смог привыкнуть. Люди. Возлюбленные создания Творца. Те, ради которых Он послал сына своего на позорную и мучительную смерть. Как они… Как они могли творить такое? Отец, продавший свою дочь в бордель, или вот этот парень, что привел ее сюда, к нему, будто животное на убой. Разве лучше они были тех упырей, что пили кровь человеческую ради поддержания своего существования? Карлайл помотал головой, будто отгоняя наваждение. Нет, нельзя давать волю подобным мыслям. Так можно усомниться в мудрости Творца и потерять веру. Сейчас он должен действовать, а не впадать в патетику. Сейчас он должен что-то сделать для этой девушки.
- Послушай… Витторио, - он с трудом заставил себя назвать молодого слугу по имени, такое отвращение тот ему внушал, - у меня есть поручение для тебя.
- Синьор? – парень явно демонстрировал все признаки глубокого удивления.
- Сейчас…, - порывшись в сумке, Карайл достал туго набитый кошелек и протянул, было, его слуге, но потом передумал и, подняв бессильно повисшую тонкую руку девушки, вложил кошелек в ее ладонь и слегка сжал её пальцы. – Сейчас ты выведешь ее из замка и посадишь в почтовую карету, отправляющуюся в любой большой город, где легко затеряться. Тебе все ясно?
- Нет, пожалуйста! - парень был взволнован столь сильно, что на его лбу выступила испарина, - Монсеньор Аро приказал мне… Слушайте, если она вам не нравится, я приведу другую, только скажите!
Молодой слуга не успел понять, что произошло, он не успел даже глазом моргнуть, как оказался почти расплющен о стену, а рука Карлайла недвусмысленно сжимала его горло. Он увидел глаза Карлайла, близко-близко. И они уже не были тусклыми, усталыми и до отвращения добрыми, как ему показалось вначале. Они были очень похожи на глаза его хозяев, Волтури. И его голос тоже пугающе изменился.
- Ты сделаешь то, что я сказал, Витторио. Иначе я пойду к монсеньору Аро и скажу, что ты больше пришелся мне по вкусу, чем эта девушка. Как ты думаешь – он ценит тебя достаточно сильно, чтобы воспротивиться моим желаниям?
Смуглое лицо парня сделалось пепельно-серым, нижняя губа задрожала и отвисла.
- П-пожалуйста, - что-то похожее на всхлип вырвалось из его горла, - Я все сделаю как вы сказали, синьор! Только не надо… Не надо!
- Ступай, - Карлайл отпустил его и отвернулся, брезгливо вытирая ладонь о штаны. Он лишь позволил себе мельком бросить взгляд на девушку, что исчезала в дверях, следуя за Витторио. На миг встретился с ней глазами, едва заметно улыбнулся уголками губ. Кажется, она поняла, что только что чудом избежала смерти.
Как только дверь закрылась, и шаги людей затихли в отдалении, Карлайл опустился на кровать, ощущая непривычную, почти человеческую слабость и спрятал лицо в ладонях.

***
- Как поживает твой новый подопечный? – Сульпиция Волтури, сидящая за роскошным туалетным столиком из красного дерева с позолотой, неторопливо провела гребнем по густым темно-рыжим волосам, улыбнувшись одними глазами отражению стоящего позади нее мужа в зеркале, потом перевела взгляд обратно на свое лицо и задумчиво облизнула губы кончиком языка. У нее были высокие скулы, узкий подбородок и большие миндалевидной формы глаза такого же кроваво-алого цвета, как и у всех членов семьи. В отличие от Аро, черты ее лица были малоподвижны, будто у мраморной статуи.
- Оправдывает ожидания, - с легким смехом отозвался Аро. Он мягко и незаметно отобрал у нее гребень и с явным удовольствием начал расчесывать тяжелые пряди, приподнимая их на ладони одну за другой, - Девушку, которую ему привели два дня назад, он спасал столь самоотверженно, что мы ее, в итоге, едва не упустили. Бедняга Витторио, Каллен так запугал его, что юноша даже осмелился ослушаться моего прямого приказа. Жаль, но пришлось от него избавиться.
- Может оно и к лучшему, - подала голос Сульпиция, - Ненавижу близнецов. Какое-то извращение Бога и природы. Так что там Каллен? Я так понимаю, были еще и другие знаки внимания с твоей стороны?
- Верно. Уже трижды он отвергал мое угощение. Заносчивый мальчишка, - Аро с деланным недовольством поджал губы, но глаза его искрились смехом. – До сих пор я наблюдал за ним на расстоянии, думаю, пора переходить к ближнему…хм… бою.
- Хочешь затащить его в постель? Если так, то мне хотелось бы это увидеть.
- Ты на редкость извращенное создание, Сульпиция, ты же знаешь об этом? – наклонившись, Аро коснулся губами мраморно-белой шеи супруги, глаза его по-прежнему смеялись, - И ты, похоже, совсем меня не ревнуешь.
- Ревность это самое глупое чувство, которое только могли придумать люди. Мы должны быть выше этого. Кроме того, как ты любишь повторять – наша жизнь слишком размеренная, надо же как-то развлекаться. Этот Карлайл, он очень хорош собой. Вы будете чудесно смотреться вместе. И я рада, что появился кто-то, кто отвлек твое внимание от этой мелкой потаскушки Джейн.
- О! – Аро положил гребень на столик, отшатываясь от жены в притворном ужасе, - Что я слышу?! Ты все-таки ревнуешь меня! Ты ревнуешь меня к женщинам! А как же твои слова о том, что мы должны быть выше этого?
По малоподвижному лицу Сульпиции смутной тенью промелькнуло некое выражение, смысл которого мог уловить, пожалуй, только Аро. Оно было похоже на едва заметную рябь на гладкой водяной поверхности, но Аро, пристально наблюдавший за ней, его заметил, и искорки смеха вмиг погасли в его глазах.
- Мне, пожалуй, пора, любовь моя, - несмотря на нежный эпитет, тон его был уже лишен теплоты и юмора, - наш дорогой гость, кажется, меня заждался.


- Это было любопытно, - Аро неторопливо и царственно шагал через широкую веранду, огороженную резными столбцами, увитыми плющом, давая возможность Карлайлу свободно двигаться рядом, отставая на пол-шага.
- Вы читали труд Гарвея, монсеньор? – глаза Карлайла вмиг загорелись, он даже осмелился поравняться со своим спутником.
- Я же просил называть меня по имени, - тон Аро сделался притворно суровым, хотя губы кривила лукавая усмешка.
- П-рости, - от смущения Карлайл запнулся, вновь отстав на пол-шага, - Значит, вам… тебе довелось прочесть эту книгу?
- Да, я полюбопытствовал. Впрочем, труды Галена на эту тему были, в свое время, не менее занимательны. Знания людей о них самих и об окружающем их мире растут от века к веку, но они еще очень нескоро узнают о составе собственной крови, и о ее движении столько, сколько знаем об этом мы.
- Когда я изучал нервный принцип, - тон Карлайла исполнился необычайного оживления, а его лицо начало словно бы излучать некий внутренний свет, - я проводил исследования, касаемые его влияния на работу сердца и движение крови. Так вот, я обнаружил…, - Изображая повышенное внимание, Аро остановился, любуясь исходящим от Карлайла свечением и бликами солнца в его золотых волосах, а тот продолжал вдохновенно говорить, будто выступая перед аудиторией.
«А у него талант увлекать идеями и убеждать, - подумалось вдруг старшему Волтури, - учитывая его равнодушие к виду и запаху человеческой крови, он бы мог стать неплохим посредником между семьей и теми власть имущими людьми, с которыми нам приходится иметь дело. Но в этом случае мне придется проиграть пари. Что ж, увидим».
- … и, разумеется, состояние сосудов влияет на работу сердца…, - Карлайл вдруг запнулся, уловив сквозь маску заинтересованности на лице Аро неуловимое выражение, свидетельствующее о том, что его мысли заняты чем-то другим, - Прости, это вряд ли интересно кому-либо кроме медиков.
- Отчего же, - слегка улыбнувшись, Аро вновь двинулся вперед, жестом приглашая Карлайла следовать за ним, - Мне бы хотелось узнать о твоих исследованиях поподробнее. Ты, похоже, знаешь множество интересных вещей, о которых неведомо даже мне. Я желал бы, чтобы ты подольше оставался моим гостем.
При этих словах лицо Карлайла дрогнуло, что не укрылось от взгляда Аро. «А ведь Каллен сейчас должен испытывать крайне сильную жажду, - подумалось ему вдруг, - многие на этой стадии впадают в бешенство, а он вот так спокойно идет рядом и говорит о сосудах, наполненных кровью, о горячих и пульсирующих человеческих сердцах…, - помимо воли ощутив легкое жжение в горле, предшествующее жажде, Аро втянул носом воздух, и постарался отогнать возникшие в голове картины. Когда ему это удалось, легкая складка озабоченности образовалась на его мраморно-гладком лбу. «Поистине, неисповедимы пути Господни. И неужто моя воля слабее, чем воля Карлайла Каллена?».
Между тем, хозяин и гость достигли конечной цели своего пути, оказавшись в огромном сумрачном зале, заставленном высокими, от пола до потолка, книжными стеллажами. У Карлайла при виде этой картины дрогнули губы и, взглядом испросив разрешения у любезного хозяина книжных сокровищ, он принялся переходить от стеллажа к стеллажу, снимать с полок книги, бережно перелистывать страницы, время от времени испуская восхищенные вздохи. Аро наблюдал за ним с выражением отеческой заботы и умиления на лице, но мысли его были крайне далеки от отеческих. На данный момент его целью было завоевать симпатию Карлайла и, кажется, он нашел верный способ.

***

Продолжение следует.